Но не дремала и вражья сила. Организация, ставившая своей задачей защиту интересов рабочих, сразу же вызвала ненависть и хозяина и его слуг. Едва только 14 февраля началось собрание, как раздался крик:
- Пожар!
В поселке пылал подожженный кем-то дом. Поднялась суматоха, народ разбежался, и собрание было сорвано.
Не так-то легко оказалось запугать рабочих. Через день собрание все же состоялось. Выбрали правление общества, затем решили организационные вопросы. Установили, что, кроме вступительного взноса в 50 копеек, будут ежемесячно отчислять по одному проценту с заработка. Половина собираемых средств пойдет в запасной капитал, а вторая половина — на удовлетворение нужд общества. Тогда же решили создать библиотеку и для начала выделили на это дело 40 рублей. Заболевшим членам общества постановлено было выдавать по 3 рубля в месяц, а на похороны и свадьбу по 5 рублей. Ввели и пособия семьям уволенных с завода. Так как основной причиной расчета было участие в революционном движении, в протоколе правления общества отметили, что пособия выдавать «без различия причин увольнения». Число членов общества превысило 560 человек. Преобладали живописцы — их было 235, затем 120 точильщиков и более 40 человек подавальщиков в горнах, слесарей, «машинных» и т.д.
Но чем дальше, тем яростнее наступала реакция на завоевания рабочих, добытые в первую революцию. Управляющий находил причины для увольнения с завода не только тех, кто руководил профсоюзным обществом, но придирался даже и к тем, кто в нем только состоял. Число членов редело, и, наконец, дело дошло до того, что 12 августа 1908 года на очередное собрание пришло только 43 рабочих.
- Продолжать ли нам действия общества или прекратить?
Такой вопрос трижды ставился на голосование, и 27 августа 1908 года большинство высказалось за ликвидацию. Оставшиеся средства и книги из библиотеки разделили между собой, и общество, помогавшее рабочим в течение года, перестало существовать.
Так в Кузнецове была задушена первая попытка создания профессионального союза.
...Мы стояли возле широкого окна. С третьего этажа главного заводского корпуса видно далеко: открывалась панорама и на реку Данховку и на противоположный берег, где раскинулся город. Да, именно город. Прежний заводской поселок Кузнецово сильно разросся. Моему собеседнику, Константину Алексеевичу Мореву, — 70 лет. На груди у него орден Ленина и значок «Отличник здравоохранения».
Почти полвека фельдшер Морев трудится на фаянсовом заводе. Мы разговорились о прошлом, о революции 1905 года, о первом профсоюзе, о том, что одним из требований во время забастовки рабочие выдвигали право членов семьи приходить на прием к заводскому врачу.
- Видите вон там маленький домик? — спросил Константин Алексеевич. — В трех комнатах размешалась больница на 15 коек. Там же была и аптека и приемный покой. Через реку — другой домик: родильный покой на 3 койки. Вот и все наше хозяйство.
- А какие условия труда у рабочих на заводе были? — продолжал Морев. — Формовщиков раньше точильщиками звали, — ведь они точили посуду, как говорится, «по сухому». Это губило здоровье, но давало выгоду хозяевам. Сейчас идешь по формовочному цеху — из конца в конец его видно. А тогда пыль, как туман, глаза застилала: шагу не ступишь. Люди совсем молодыми умирали от туберкулеза.
Я напомнил Константину Алексеевичу о печальной судьбе обжигальщика Богачева. Условия работы в горнах были не лучше, чем в точильной.
- Да, да, — закивал Морев. — Рабочие бросались в горны, как в адово пекло. Сейчас в горновом цеху искусственное охлаждение, тяжелые процессы механизированы. Захочешь освежиться — иди в душ. Раньше, бывало, в жару рабочий пьет, как утка, и все не может утолить жажду. А сейчас для него подсоленная газированная вода приготовлена: сразу создается нормальный питьевой режим.
Старые люди любят поговорить. И Константин Алексеевич рассказывал и о прошлом, и о создании здравпункта на заводе, и о том, как в советское время стали заботиться о здоровье рабочих.
Главную свою обязанность старый фельдшер видит отнюдь не в том, чтобы оказывать первую помощь рабочим, которых здесь, кстати сказать, насчитывается не одна тысяча. Основным и заводской врач Кузнецов и фельдшер Морев считают обстоятельное медицинское обследование рабочих, учет больных, как бы незначительно на первый взгляд ни было заболевание. В картотеке здравпункта учтены и гипертоники, и сердечники, и туберкулезные больные, и язвенники, и ревматики. Такой учет нужен прежде всего для того, чтобы вовремя распознать болезнь и вылечить человека.
Два года назад во время очередного обследования у работницы живописного цеха Татьяны Галактионовой обнаружили эхинококк легкого. Когда ей предложили лечь на операцию, она даже руками замахала:
- Зачем? Ведь ничего не болит.
Но через несколько дней ее привезли в больницу. Температура у Галактионовой была под сорок, ее мучали кашель и боль в груди. Положение оказалось серьезным.
Хирург С. Смирнов сделал операцию. Теперь Галактионова жива и здорова и по-прежнему работает в цехе. А заслуженный врач РСФСР С. Смирнов, имея немалый опыт, с полным правом мог написать в журнале «Новый хирургический архив»: «Еще совсем недавно хирургическое вмешательство в грудную полость считалось недосягаемой вершиной хирургического мастерства, в настоящее же время мы делаем эти хирургические операции в районной больнице».
Смирнов проводит в Конаковской больнице очень сложные операции. У одного больного еще во время Великой Отечественной войны пуля застряла под ключицей, в сердечной сумке. Девять лет она не давала о себе знать, но вдруг появилась страшная боль. Смирнов сделал операцию и спас человека.
В другом случае хирург вынул осколок, сидевший в сердце столь же долго.
Смирнов — один из 14 врачей, работающих в Конаковской больнице.
В течение года около тысячи рабочих завода получили в здравпункте физиотерапевтические процедуры — облучение кварцем и соллюксом. В заводском профилактории побывало за год 250 человек. Кроме того, завком выдал 226 путевок в санатории и дома отдыха.
Слыханное ли раньше дело — молодые рабочие и работницы приходят в завком и говорят:
- Хотим отправиться в туристские походы.
И завком доставал им путевки. Так, в 1955 году шлифовальщица Н. Сухова побывала в Бородино, под Москвой, формовщица А. Афанасьева отправилась на озеро Селигер, работница живописного цеха А. Вершинина бродила пешком по Крыму, хронометражистка А. Сухова заинтересовалась севером нашей страны и поехала в Карелию, к водопаду Иматра, а сортировщицу Н. Лазареву, наоборот, привлек юг, и она была на Кавказе, в Сухуми.
Многое из того, что я сейчас рассказал, мне стало известно от Екатерины Ивановны Дмитриевой, председателя заводского комитета. Она тоже привела несколько цифр. С гордостью говорила Дмитриева и о миллионном бюджете профсоюзной организации, и о том, что на содержание заводского профилактория тратится ежегодно более 150 тысяч рублей, а на такие дела (тоже связанные го здоровьем рабочих), как спорт, отпускается 90 тысяч рублей. Есть и другие не менее интересные статьи и столь же красноречивые цифры. Сотни тысяч рублей выплачиваются рабочим-пенсионерам, миллион рублей — по бюллетеням.
Немалы шести- и семизначные цифры затрат на сохранение и улучшение здоровья рабочих, особенно, если сравнить их с трагической цифрой — 200 рублей, которые хотел получить, но так и не получил погибший от непосильного труда обжигальщик Николай Богачев.
Но в завкоме недовольны:
- Разве можно на этом успокоиться? Заводскому врачу Кузнецову нужен помощник,— один врач не справляется с приемом. Трудно и Мореву на здравпункте. А почему нет гинеколога и зубного врача? Как хотите, а завком правильно сделал, поставив все эти вопросы. У нас на заводе должно быть четыре врача, и мы этого добьемся.
Сейчас на Конаковском фаянсовом заводе работает 17 Богачевых. Среди них горновщики и формовщики, сортировщики и живописцы. Не буду особо отмечать, кто из них находится в родстве и в какой степени с тем Николаем Богачевым, который трагически погиб в 1906 году, замученный невыносимыми условиями заводского труда. Но вот кое-какие факты стоит привести. Татьяна Ивановна Богачева окончила ФЗУ и работает в живописном цехе. Дважды ее посылали отдыхать на курорт — в Подсолнечное под Москвой и на Рижское взморье. Обжигальщик Михаил Дмитриевич Богачев недавно отдыхал в доме отдыха Карачарово, на берегу Волги. Сортировщицу Клавдию Андреевну Богачеву (по мужу Филиппову) — инициатора нового метода сортировки на заводе — направили для лечения ревматизма в грязелечебницу в г. Кашин. До этого Клавдия Андреевна побывала на прибалтийском курорте Друскеники.
Много интересного можно было бы рассказать и о других Богачевых — как они работают, как отдыхают. Но ведь, наверное, все уже ясно: другие настали времена, другое появилось и в отношении к людям.