Старший из братьев — Вячеслав, человек крепкого характера, и в искусстве показал твердость руки, определенность художественного склада. В его цветочных росписях чувствуются мужественность и сила: композиции хорошо построены и закончены, часто крупные формы цветов оконтурены темной линией, а широкий мазок энергично прописан сверху тонкими мазочками. Излюбленный цветок в его декоре—роза, пышная, напоминающая своих сестер с павловских платков. Среди его ранних работ — роспись столового сервиза (форма Н. Литвиненко) «Розочки». Удачен чайный сервиз (форма О. Беловой) «Русский», где тяжелая наполненная форма чайников и идущих от шара чашек хорошо дополняется крупными, заполняющими почти всю поверхность изделий розами, обведенными темной линией. Сразу чувствуется, что сервиз сделан из фаянса. Он создает впечатление щедрого русского хлебосольства, народен и прост.
Одна из творческих задач В. Белякова — выявление особенностей фаянса посредством росписи, поиски русской трактовки цветочного орнамента. Он многое берет от народного искусства и от самой природы, создает произведения, полные силы, раздольной широты. Такова роспись вазы «Розы» и чайного набора «Лето красное» (формы В. Шинкаренко), где чисто живописные приемы соединяются с графикой, а все внимание художника направлено на создание запоминающегося декоративного образа. В. Беляков расписывает и отдельные предметы, и наборы, и сервизы. Многие его произведения рассчитаны на производство и выпускаются большими тиражами.
Младший брат, Геннадий Беляков — лирик, остро воспринимающий движение света и цвет в природе. Его росписи наполнены воздухом, солнечными бликами, они нежны, акварельны, написаны в легких, прозрачных тонах. Произведения рождают поэтические ассоциации, но вместе с тем это не перенесенные на фаянс станковые картины, а настоящая подглазурная роспись во всем ее богатстве и великолепии. Работая над небольшими предметами, художник бывает в своей росписи и очень скромен, немногословен. Примером могут служить масленки его же формы, украшенные идущими от центра широкими голубыми линиями, выполненными мазком, и круглыми зеленоватыми пятнами с коричневым «глазком» посредине. Мягкость и воздушность декора достигается пастельными тонами и редкими тенями глазури. В тонкой колористической гамме широкой «агашкой» выполнена Г. Беляковым роспись столового сервиза 1967 года (форма О. Гагнидзе).
Мягко легли крупные розовые цветы с серо-коричневыми листьями на изделия бульонного прибора (форма Н. Литвиненко). С 1968 года Г. Беляков наряду с росписями начинает создавать и формы изделий. Хорошо чувствуя природу фаянса, художник легко справляется с этими новыми задачами, мастерство его растет быстро и уверенно. Удачен был набор для кухни «Подмосковный» (1969), где формы, построенные в русских традициях, украшены мягкой, как бы покрытой дымкой подглазурной живописью в сиреневой гамме.
К русскому народному искусству обращается в своем творчестве и художница В. Шинкаренко. В 1960-х годах она работает над формой и росписью фаянсовых и майоликовых изделий. Ее ассортимент очень разнообразен: сервизы, наборы, вазы, настенные вазочки, декоративные керамические плитки, различные украшения (бусы, броши, браслеты). В своих творческих поисках она очень своеобразно подходит к русскому народному искусству, понимая и воспринимая традиции с позиции современного человека, что-то в них принимающего, а к чему-то относящегося с теплым юмором. Не случайно на многих ее произведениях появляются надписи то в шуточном плане, то в виде народной пословицы, поговорки. Например, «Попей кваску, разгони тоску!» или «У кого хлеб родится, тот всегда веселится!». Ряд произведений объединяет искрящийся юмор, шутка: квасник «Молодица» и кувшины для пива (1967), декоративные настенные плитки с рельефами, сувенирные настенные рельефы «Селигер» и «Волга» (1968),настенная вазочка «Прогулка» (1964). И вместе с тем каждое из них своеобразно, по-своему декоративно, пластично, выразительно. Шинкаренко создает и другие вещи, тоже полные русского национального своеобразия как в форме, так и в декоре, но решены они в ином ключе. Здесь, скорее, звучит восторг перед красотой и конструктивностью народных форм посуды, преклонение и желание донести до своего современника богатство и сочность колорита, легкость и мастерство графических зарисовок. Таковы наборы домашней посуды «Синий» и «Голубые птицы» (1964). Оба набора построены на одних и тех же формах, но у последнего рельеф заменен графически тонким, восходящим к произведениям старой русской Гжели, декором. Этот наиболее интересный вариант набора и выпускался заводом.
Больших успехов достигла художница во второй половине 1960-х годов и в цветочной росписи, которая отличается у нее обобщенностью, орнаментальностью (набор мисок «Угощение от души», 1967: чайник с чашкой, 1966). Работая с подглазурными красками и поливами, В. Шинкаренко удается добиться необыкновенной глубины и звучности росписи. Формы изделий, пластичные и простые, исходят из традиционной крестьянской посуды. Они привлекательны, удобны и красивы, сделаны с большим мастерством и чувством материала. Значительно меньше, чем у других конаковских художников, подвергалось изменениям на протяжении 1960-х годов творчество В. Филянской. Правда, в начале десятилетия она тоже создала одну-две «обтекаемые» вазы с однотонной поливой. Но ее творческие принципы, окончательно сформировавшиеся уже к середине 1950 -х годов, были настолько выношены и глубоко прочувствованы, что не поддались модным веяниям, и формы по-прежнему оставались простыми (однако без подчеркивания функциональности и утилитарности), основанными на народных традициях, орнамент, не исключавший растительно-цветочных мотивов, хорошо ложился и жил вместе с формой. Произведения В. Филянской несли в себе теплоту домашнего очага и непревзойденный артистизм исполнения. Именно такими были ее столовый и кофейный сервизы, приборы для фруктов. Кофейный сервиз 1964 года — светлый, радостный. Обладая великолепным мастерством, художница как-то особенно непринужденно сумела скомпоновать ансамбль. Здесь нет нарочитого, назойливого повторения во всех предметах однажды избранной формы, но есть внутренняя связь, целостный образ всего произведения. Фаянс обыгран всесторонне. Он и в мягкости очертаний, и в толстом крае предметов, и в устойчивости форм, домовитости, простоте. Простоте, проистекающей не от бедности и скудности, а от щедрости таланта. На всех предметах «цветут» фаянсовые цветы, обобщенные, чуть наивные, прекрасно угаданные по размеру, собранные в цвете. Охристые, расплывающиеся мазочки, расположенные по краям изделий, перекликаются с цветочным декором, а нежно-желтоватая «брикетная» полива объединяет весь колорит сервиза, еще более усиливая теплоту и лиричность образа. Этот сервиз, достойный украсить любой, даже самый изысканный стол, национален по своему звучанию.
Обходясь без модных новаций, черпая свое вдохновение в неиссякаемом, чистом роднике народного искусства, Филянская в последнее десятилетие пребывания на заводе создавала произведения молодые, совершенные по художественным достоинствам, удобные в производстве и с годами не теряющие своей свежести в быту людей, которым посчастливилось приобрести их.
Именно таким вечным по своей красоте, очень конаковским по эмоционально-выразительному строю был кофейный сервиз В. Филянской 1968 года. Следует подчеркнуть, что это был не просто сервиз, выполненный на заводе, сервиз, созданный для завода. В нем соединились технологичность и красота, современность и традиционность. Низкие, похожие на горшочек, чашки. Большой кофейник с утяжеляющимся книзу туловом, крупным высоким носиком и толстой очень удобной ручкой. Круглая сухарница с двумя небольшими ручками.
На крышках изделий — ручки-скобочки. Под теплой желтой поливой спокойного тона светится коричневый орнамент (листья, цветы), кое-где зеленеет прозрачный мазок глазури. Рисунок крупный, плосткостной, переливающийся игрой пятен и графической штриховки, обнимает изделие, подчеркивает его формы. Как и все произведения Филянской, этот сервиз обладает чудесным свойством оживать при пользовании им, раскрываться во всей своей прелести. Видимо, художница не только как-то по-особому чувствует функциональность своей посуды, она умеет думать о человеке, создавая вещи для него, соразмеряя их с человеком, одухотворяя их гуманистическим началом. Ее вещи легко входят в контакт с окружающей обстановкой, им нетрудно подобрать место в интерьере, скатерть на столе. В них вся прелесть русского бытового фаянса, конаковского фаянса.
Мелкая пластика завода имени М. И. Калинина 1960-х годов определяется главным образом работами двух авторов: Г. Садикова и В. Сергеева, так как Е. Гуревич ушла с завода в 1962 году, а Ф. Крохина создала лишь несколько небольших сувенирных произведений.
Однако анализ конаковской скульптуры этого времени следует начать с последних произведений Е. Гуревич, ибо по ним особенно отчетливо можно проследить те колоссальные изменения, которые произошли в малой пластике 1960-х годов по сравнению с работами предыдущих лет. Если в 1950-х годах скульптор Е. Гуревич в своих произведениях хотела выразить характерные свойства конкретного животного (лев Чандр, собака Тобик), то позднее она приходит к обобщенному образу животного. Отбрасывая все ненужные подробности его строения, окраски, художница создает собирательный образ, тип животного, подчеркивая лишь некоторые, самые важные черты. При этом она не боится отойти от натуральности цвета и заменить его ярким условным колоритом. Форма, цвет, пропорции — все должно работать на образ! Такими были «Енот» и «Барсук». Таким был и прибор для яиц «Курочка-Ряба» (1960), который можно поставить в один ряд с наиболее выдающимися произведениями завода. Заостряя образ хлопотливого «куриного семейства», Гуревич создала прибор, декоративный по цвету, формам и вместе с тем наделенный теплотой, даже юмором.
Новое направление конаковской мелкой пластики было связано с отходом от иллюстративности произведений и измельченности форм и цвета, нацелено на выразительный, не безразличный художнику образ. Этот «диалог» автора с произведением, басенную интерпретацию образа животного — носителя определенных человеческих качеств, достоинств и недостатков, интересно и самобытно развернул в своем творчестве В. Сергеев.