Среди росписей конаковских художников легко угадывается широкий свободный мазок А. Хихеевой, то звучный, то легкий и прозрачный. (Хихеева часто расписывала изделия, форма которых была создана М. Левиной.) Композиции ее цветочных орнаментов ненавязчивые, но и не сухие, крепко построены, они то фризом охватывают изделие, то распадаются на три букета, то группируются в один центральный мотив. Часто растительные формы сочетаются с волнистыми линиями, сеточками, отводками. Это мастерское соединение геометрического и растительного орнаментов будет характерно для всего творчества Анны Ивановны, особенно в 1960-х — 1970-х годах, когда этот прием станет неотъемлемой частью ее художественной манеры. При всей живости, трепетности цветов Хихеевой в них всегда сохраняется та мера условности, которая необходима для керамического искусства. Орнамент красив по пятнам, ритмичен; живопись хорошо ложится по форме, как бы сливаясь с ней и подчеркивая особенности ее строения. Художница любит белый цвет фаянса, оставляет незаписанными большие плоскости, поэтому рисункам свободно, просторно, «легко дышится» на фаянсе. Изделия, расписанные ее рукой, излучают какое-то тепло, радость, обладают свойством весело входить в любой интерьер, уживаться с другими предметами быта.
В росписях И. Васильева 1950-х годов чувствуются отголоски орнаментов русского народного искусства, многие его рисунки, например, напоминают мотивы на прялках. Часто композиция его рисунка (на блюде, вазе) центрична: цветы отходят от основного вертикального стебелька и располагаются симметрично по обеим сторонам его. Условность построения декора влечет за собой и условность трактовки растительного орнамента: плоскостное решение, повторы одинаковых элементов, мелкую проработку основного пятна—цветка и измельченных геометризованных травок, завитков.
В качестве главного мотива в орнаменте наряду с цветами Васильев использует изображения птиц. Некоторая суховатость композиции и рисунка в его ранних работах искупаются красотой колорита, спокойного и гармоничного. Таково живописное решение большой вазы (1957), которая была показана на Брюссельской выставке. Гамма росписи вазы тактично выдержана в тепло-охристых и серо-голубых приглушенных тонах. Наряду с подглазурными красками художник использовал и глазури, что придало орнаменту мягкость и глубину. Столовые сервизы и наборы декорировались Васильевым в более традиционной манере: рисунок располагался венком по борту изделий либо рассыпался «ситчиком» по всему предмету. Особенно удачны детские наборы. Условные маленькие цветочки, вишенки и другие мотивы, хорошо найденные по размеру и согласованные по цвету с каймой, полны теплоты и близки восприятию ребенка.
Много образцов для декорирования сервизной и штучной посуды давали художницы Р. Алешина (Михайлова), Д. Клювгант, Г. Шубинская (для живописи, трафарета, печати через шелковую сетку). Во второй половине 1950-х годов они стали отходить от несколько натуралистической трактовки цветочного орнамента и искать в рисунках яркого обобщенного образа. Лучшими работами Алешиной были столовые сервизы «Барбарис», «Желтые маки», рисунки на тему VI Всемирного фестиваля молодежи и студентов 1957 года в Москве; у Шубинской — столовые сервизы «Красные цветы», «Пурпуровые ромашки»; Клювгант удачно расписывала пловницы подглазурным кобальтом крупным цветочным орнаментом.
Кроме большого количества массовой бытовой посуды, украшенной ангобом, подглазурной и надглазурной живописью, трафаретами, печатью, деколями, отводками, художники Конаковского завода создавали уникальные произведения, в которых более всего отразилась тенденциявремени: стремление к парадности, перегруженности, соединение портретных изображений с цветочным орнаментальным декором. Такова была ваза «Миру мир», над которой работала целая группа художников (И. Гончаренко, В. Филянская, Д. Клювгант, Р. Алешина и другие), блюдо с гербами союзных республик (Д. Клювгант), парадные вазы с портретами государственных деятелей (роспись Р. Алешиной). Эти произведения, большие, сложные, многодельные, остались в истории конаковского фаянса как образцы, характерные для стилевого направления нашего искусства конца 1940-х — первой половины 1950-х годов. Однако не они определили линию развития искусства русского фаянса.
Выдающимся произведением с подглазурной живописью можно назвать чайный сервиз Григория Яковлевича Альтермана « Шиповник», который получил на Брюссельской выставке 1958 года серебряную медаль.
Формы предметов сервиза типичны для фаянса — просты и округлы. Написанный широким энергичным мазком растительный орнамент легко ложится по форме, подчеркивая ее выпуклость, приземистость. Художник передает лишь общий характер растения, упрощает, стилизует его, достигая единства пластической формы и живописного убранства, состоящего из повторяющихся на предметах сервиза больших, спокойно круглящихся венков серовато-зеленой листвы и розовых цветов. Мазки, то интенсивные, то слабые, придают орнаменту живость, усиливают ощущение прелести и неповторимости ручной работы. Края изделий, сливы носиков, ручки, навершия на крышках подчеркиваются более насыщенной по цвету, но того же зеленого тона, что и листья, волнистой линией, которая, являясь отголоском растительного орнамента, вместе с тем упорядочивает и завершает весь живописный декор. «Шиповник» несет в себе образ молодости, цветения. Простоту и гармонию народного искусства соединил Альтерман в своем произведении с острым чувством современности.
Обладая ярким дарованием и поистине неисчерпаемым трудолюбием, Григорий Яковлевич не только занимался творчеством, но и воспитывал молодых живописцев, которые с теплотой вспоминают его и по сей день. Художник был неутомим. Созданию нового образца всегда предшествовала серьезная кропотливая работа над формой, цветом и характером убранства. Альтерман делал множество зарисовок с натуры, в которых с большим упорством до мелочей воспроизводил строение цветов и растений. Но, переходя к фаянсу, он умел решительно отбросить все не нужные ему теперь ботанически точные особенности растений. Великолепно чувствуя свой материал — фаянс, художник подчинил ему форму изделий и живописное оформление. Колористическое решение никогда не кажется чужим, случайным в созданных им произведениях. Форма и цвет сливаются в единый свежий и радостный образ, тем более привлекательный, что художественные достоинства произведения связаны с ярко выраженным утилитарным назначением. Детально обдуманная и многократно проверенная форма посуды поражает не только своей элегантной простотой, прекрасно найденными пропорциями и логикой построения, но и заботой об удобстве пользования ею в быту. Здесь все серьезно обдумано — построение и размеры всех, казалось бы, незначительных деталей: сливов носиков, ручек, наверший на крышках. Предметы, выполненные Альтерманом, удобно взять в руки, мыть; с них легко снять крышку. Работая над колоритом посуды, Альтерман проводил множество экспериментов с подглазурными красками и поливами, искал и находил все новые и новые достоинства росписи цветными и потечными глазурями, а также в подглазурной живописи. Своими достижениями художник всегда делился с товарищами по работе, повышая этим их мастерство и способствуя формированию единого направления в конаковском фаянсе. Новаторские работы Г. Альтермана с цветными глазурями раскрыли колоссальные возможности политого фаянса, то есть майолики, показали в совершенно новом аспекте неисчерпаемое разнообразие полив, в частности потечной глазури, и эффекты смешанных полив. Декорируя таким образом массовые изделия, завод мог создавать варианты в потеках полив, силе тона, не нарушая авторского образца. Это привлекало покупателя ощущением неповторимости каждой вещи. Администрация завода во главе с директором В.П. Сажко с интересом отнеслась к экспериментам Григория Яковлевича. Предложенные им образцы — пепельницы, вазочки для цветов, сливочники, масленки, горшочки для меда, сметаны и др.— были запущены в массовое производство. Художник столь же вдумчиво и кропотливо работал над ними, как над большими выставочными произведениями. Учитывая требования массового производства, Альтерман в то же время не допускал снижения их художественных качеств.
Колористическое решение его произведений всегда неразрывно связано с формой, а форма - с утилитарным назначением. Горшочек для меда, напоминающий издавна употреблявшиеся в быту глиняные горшки, снабженный крышкой с маленьким шаровидным навершием и отверстием для ложки, в цветовом отношении строится на контрастном сопоставлении малахитово-зеленой и золотисто-коричневой затекающей одна на другую глазури. Низенькая, слегка сплюснутая сверху масленка с двумя небольшими ручками покрывается коричневой глазурью. От навершия крышки идут похожие на лучи желто-песочные затеки, находящие себе повторение в легких пятнах такого же цвета по краю крышки и самой масленки.