Так же, как и в лагерях минеров, Конаков, Тер-Мкртчанц и Иванов ходили по баракам и будили солдат;
- Выходите на линейку! Ружья с собой!
В правой руке Конаков сжимал револьвер, в левой держал свернутое красное знамя. Через несколько минут оно уже гордо развевалось на высокой сигнальной мачте форта, возвещая о первой победе революционных матросов и солдат Кронштадта.
Радовался успеху обуховский рабочий Константин Иванов. Счастлив был увлекающийся Арам Тер-Мкртчанц. Но Тихон Герасимов беспокоился: нигде не могли найти начальника склада артиллерийских снарядов, а без него невозможно дать условленные четыре пушечных выстрела—сигнал о том, что форт «Константин» находится в руках восставших.
Озабоченно ходил и Конаков.
- Что же это пушки не стреляют?
- Четыре условных? — спросил его кто-то.
- Четыре! — с готовностью подтвердил Конаков. — Как дадут эти четыре выстрела, значит, без сомнения выходите. Все форты, как один, подымутся.
И он направился к артиллеристам. Далеко не все они сочувствовали восставшим. Были и такие, что умышленно портили орудия и прятали заряды.
Очевидцы рассказывали потом, что Конаков особенно волновался в эти минуты ожидания сигнала. Он подбегал то к флагу революции, реявшему над фортом, то к офицерам, то к артиллеристам.
- Братцы, вы понимаете, за какое святое дело мы сейчас боремся?!— слышалась его взволнованная речь.
Наконец, донесся радостный возглас:
- Нашли начальника склада.
Тихон Герасимов облегченно вздохнул. Он послал нескольких солдат за снарядами, а сам пошел к крепостным орудиям, посмотреть, все ли там готово.
Но одно несчастье следовало за другим. Начальник склада открыл дверь и сказал толпившимся возле солдатам:
- Ну-ка, подайтесь немного.
Солдаты отошли от двери. Начальник вынул ключи, вошел внутрь склада и захлопнул за собой тяжелую железную дверь. Только тогда опомнились солдаты: как их обманули! Напрасно они колотили по железу, требуя, чтобы начальник открыл склад, напрасно грозили взорвать дверь. Всем было ясно, что угрозы напрасны: дверь не взломаешь, а от детонации взрыва может взлететь на воздух не только склад со снарядами, но и весь форт.
Только к одной из пушек нашли снаряд. Решили выстрелить. Артиллерист Орлов показал, как зарядить орудие, и над Кронштадтом гулко раскатился гром выстрела.
Напрасно ждали на других фортах и в городе еще трех условленных выстрелов. Их не было.
Тем временем подошла пехота, посланная комендантом. Началась перестрелка. Раздалось несколько пушечных выстрелов, застрочили пулеметы. В 3 часа ночи восставшим был передан ультиматум. Сдаваться никто не хотел: одна часть минеров решила продолжать сопротивление в форте, другая — захватила минный катер «Понтонер» и попыталась прорваться к форту «Обручев». Но предали артиллеристы: они подняли белый флаг.
Неудачей закончились восстания и во флотских дивизиях, а Енисейский полк выступил против восставших. Корабли, стоявшие в гавани, оказались совсем в стороне от событий. Только тогда, когда офицеры находившегося в гавани броненосца «Александр II» приказали спустить катера, чтобы задержать катер с восставшими, матросы наотрез отказались это сделать.
Началась расправа. Было арестовано свыше двух с половиной тысяч матросов и солдат. Конакова задержали на «Константине» вместе со 142 минерами — Герасимовым, Виноградовым, Текановым и другими. Тер-Мкртчанц и К. Иванов два дня скрывались под мостом, но были выданы предателем-телефонистом.
Судил восставших военный суд. Он действовал быстро, спрашивал свидетелей для проформы и ставил своей целью устрашить непокорные армию и флот.
20 июля на форте «Константин» расстреляли первую группу — семерых минеров, в том числе Оскара Пурвинга, раздобывшего патроны на форте «Литке». Комендант крепости генерал Адлерберг велел им перед смертью самим копать могилы.
- Вы землю просили — получите же ее, а волю найдете на небесах.
О героической смерти минеров и о злобной выходке генерала сложили песню, и ее с гневом по адресу палачей, с глубоким сочувствием к жертвам борьбы за правое дело, пели по всей России.
Через несколько дней судили вторую группу восставших. В протоколе, составленном тремя генералами и одним полковником, указано, что главными зачинщиками вооруженного восстания в Кронштадте были П. Конаков и семь минеров. Потом к ним присоединили еще Тер-Мкртчанца и К. Иванов. В обвинительном акте указано: свидетели «удостоверили, что Конаков был на форте «Константин» с красным флагом и распоряжался мятежниками».
10 человек: П. Конаков, А. Тер-Мкртчанц, К. Иванов, Т. Герасимов, Т. Дорошенков, П. Виноградов, Н. Рюмаев, Ф. Сильченков, Я. Теканов и М. Филиппов были приговорены к смертной казни, 121 солдат — к каторге, тюрьме и арестантским ротам.
Порфирию Петровичу Конакову было тогда только 27 лет. Накануне расстрела он написал прощальное письмо в Кузнецово — матери и сестрам:
«Дорогие мама и любезные сестры. Спешу вам послать последнюю записку, хотя она будет для вас убийственной. Но что делать, должно быть, так суждено. Я прошу вас, пожалуйста, не плачьте и не убивайтесь. Вас, дорогие сестры, прошу уговаривать маму и не давать ей убиваться обо мне.
Я присужден на смертную казнь и, наверное, последнее письмо пишу вам.
Я прошу передать всем знакомым мой поклон и прощание. Но вы не плачьте и не убивайтесь.
Клавдия! Я прошу тебя, пожалуйста, успокаивай маму, я буду надеяться.
Ваш сын и брат Порфирий Конаков».
Казнь совершилась на площадке того форта «Константин», который во время восстания был захвачен революционными матросами. Осужденных привязали к столбам, врытым в землю.
Когда прочитали приговор, Конаков крикнул:
- Снимите с нас позорное клеймо убийц!
Крикнул и Тер-Мкртчанц:
- Долой самодержавие, смерть палачам!
Раздался залп, и жизнь героических руководителей восстания в Кронштадте оборвалась.
Через несколько дней царские палачи расстреляли на батарее «Литке» еще 19 человек.
Петербургская военная организация РСДРП отметила героизм кронштадтских борцов за народное дело. В выпущенной листовке говорилось:
«Слава вам, кронштадтские братья. Вы смело поднялись на поддержку Свеаборга, вы не жалели своей жизни... Русский народ победит. И молва о подвигах ваших, как и о делах всех борцов за народ, перейдет из уст в уста, ко внукам и правнукам.
За вас болит теперь сердце у миллионов людей — и под серой шинелью, и под рабочей блузой, и под крестьянской рубахой. Он придет, светлый день. Мы ждем его, чтобы восстать единодушно. Тихо, но верно подготовляется последний удар.
Слава кронштадтским героям!
Да здравствует революция!».
Революция победила в октябре 1917 года. А 26 февраля 1930 года ЦИК Союза ССР постановил:
«Рабочий поселок Кузнецово и Кузнецовский район Кимрского округа Московской области переименовать: первый — в рабочий поселок Конаково, а второй — в район Конаковский».
В 1937 году этот рабочий поселок преобразовали в город.
Подвиг Порфирия Петровича Конакова не забыт народом, за который живописец фаянсового завода отдал свою жизнь.
